Содержание журнала «Проблемы Дальнего Востока» №1, 2025 г.
Содержание
Политика
Волощак В.И. Политика Республики Корея по обеспечению кибербезопасности: цели, инструменты, международное сотрудничество
Экономика
Степанов Н.С. Современные аспекты проблемы трансграничных платежей между Россией и Китаем
Мендагазиев А.Е. Китайские инвестиции в Центральной Азии и роль официального финансирования развития в их защите от политических рисков
Макаров А.В., Макарова Е.В. Монгольский коридор российско-китайской торговли
Дискуссионная трибуна
Карлусов В.В., Захарова Л.В., Ребрей С.М. Восточноазиатская модель развития и ее страновые субмодели: общее и особенное (на примерах Японии и Южной Кореи)
Природопользование
Козырин А.Н., Ялбулганов А.А. Фискальные инструменты охраны окружающей среды в КНР: система правового регулирования
Макеева С.Б. Опыт по развитию территории и использованию земельных ресурсов в китайской северо-западной провинции Шэньси
Военное строительство
Морозов Ю.В. Миротворческая деятельность Китая как важная составляющая его внешнеполитической стратегии
История
Колнин И.С. Раннеминские экспедиции в Западный океан (1405–1433) и образ Чжэн Хэ в китайских учебниках истории для средней и старшей школы XXI в.
Дацышен В.Г. Китайские практиканты на советских предприятиях в Сибири. К проблеме учебно-производственной миграции китайцев в СССР
Немкова А.А., Табарев А.В. Горизонты сотрудничества: российско-корейские археологические экспедиции в 1990‑х — начале 2000‑х гг.
Философия
Малявин В.В. Центрированность: сердцевина китайской традиции
Образование
Гулева М.А. Школьное образование «выходит во вне»: новая тенденция экспорта китайского базового образования
Научная жизнь
Забровская Л.В. Международная конференция о мирном сотрудничестве в Северо-Восточной Азии — 2024
Политика Республики Корея по обеспечению кибербезопасности: цели, инструменты, международное сотрудничество
Волощак Валентин Игоревич
Статья посвящена анализу основных направлений политики Республики Корея по обеспечению кибербезопасности после прихода к власти в 2022 г. администрации Юн Сок Ёля. На основе анализа официальных документов РК, включая новую редакцию Стратегии кибербезопасности 2024 г., автор показывает, что основным аспектом «проактивной» политики Юн Сок Ёля является апелляция к фактору северокорейской киберугрозы, что обусловливает необходимость развития наступательного киберпотенциала и превентивного реагирования на киберугрозы. Автор также отмечает, что за последние три года Южная Корея расширила свое участие в международных учениях по кибербезопасности (в том числе под эгидой НАТО) и в целом укрепила сотрудничество в области кибербезопасности со многими зарубежными партнерами. Наконец, важной частью политики по обеспечению кибербезопасности является реформирование процесса управления деятельности государственных и частных организаций сектора кибербезопасности, направленное на увеличение роли Национальной разведывательной службы и создание единого координационного органа — т.н. Национального комитета кибербезопасности. Автор заключает, что в условиях противодействия оппозиции, не согласной с политикой централизации и считающей, что усиление роли Национальной разведывательной службы в вопросах обеспечения национальной кибербезопасности является злоупотреблением властью и ведет к нарушениям прав человека, Юн Сок Ёлю не удалось реализовать главную инициативу своей политики кибербезопасности и принять Общий закон «О кибербезопасности». При этом данная ситуация практически идентична попыткам администрации Пак Кын Хе принять Закон «О кибертерроризме», также подразумевавший расширение сферы полномочий разведки и впоследствии заблокированный оппозиционной фракцией.
Китайские инвестиции в Центральной Азии и роль официального финансирования развития в их защите от политических рисков
Мендагазиев Арман Еркинович
Статья посвящена исследованию особенностей китайских подходов к инвестированию в страны Центральной Азии, оценке политических рисков для ведения бизнеса и применению инструментария официального финансирования развития для защиты капиталовложений. Обозначено центральное место Китая в структуре прямых иностранных инвестиций, поступающих в регион. Рассмотрены подходы представителей академического сообщества и бизнеса из КНР к оценке региональных и страновых политических рисков. Подтверждена роль Китая как крупнейшего провайдера официального содействия в странах Центральной Азии, опережающего по объемам финансирования ключевых западных доноров. Рассмотрены основные инструменты, с помощью которых Китайская Народная Республика стремится обеспечить защиту своего бизнеса от растущих рисков в условиях усиливающейся межгосударственной конкуренции в регионе. Показано, что в странах Центральной Азии Китай применяет характерные для него в целом способы снижения политических рисков посредством финансирования развития, однако данные практики в регионе имеют специфические черты. Так, во взаимодействии с политическими элитами стран региона Китай нередко использует помощь в целях поощрения, а для воздействия на «экстралегальные» риски прибегает к поставкам оборудования правоохранительным структурам стран-партнеров, но при этом воздерживается от содействия в реформировании институтов, совершенствовании судебно-правовых систем, противодействии коррупции и т.п. Сделан вывод, что наибольшую роль в смягчении политических рисков в регионе играет предоставление страховой защиты через Китайскую корпорацию экспортно-кредитного страхования (Sinosure), чья деятельность подкрепляет выдачу инвестиционных кредитов китайскими государственными банками.
Монгольский коридор российско-китайской торговли
Макаров Александр Валерьевич
Макарова Елена Владиславовна
В статье исследуются проблемы и перспективы Монгольского железнодорожного коридора российско-китайской торговли. Показывается, что Монгольский маршрут не добился особых успехов в транзите контейнерных грузов между Китаем и Европой. На это повлияли конкуренция с морским транспортом, наличие альтернативных маршрутов и архаичное состояние Трансмонгольской магистрали. В результате обострения международной обстановки вокруг России контейнерный грузопоток между Китаем и Европой через Монголию в 2023 г. был почти прекращен. В сложившихся условиях Монголия в ближайшие годы полностью выпадет из континентальных грузоперевозок, поскольку у нее в отличие от Казахстана возможности для транзита в обход России отсутствуют.
В тоже время у Монголии остается возможность реализации транзитного потенциала за счет участия в динамично растущей российско-китайской торговле. Расположение Монголии между центром формирования российского экспорта в Сибири и Пекинской агломерацией может стать важным фактором ее развития и сотрудничества с двумя соседними странами. Однако невысокая пропускная способность Трансмонгольской магистрали остается главным ограничением для увеличения транзита грузов через Монголию. На фоне планов России модернизации Восточного полигона железных дорог, развития морских портов на Дальнем Востоке и строительства новых переходов на границе с Китаем это грозит очередным забвением Монгольскому маршруту.
Модернизация Трансмонгольской магистрали неразрывно связана с взаимоприемлемым решением вопросов дальнейшего развития советско-монгольского акционерного общества «Улан-Баторская железная дорога». Ключевое значение среди этих вопросов сохраняет внедрение адекватной бизнес-модели деятельности совместного предприятия с учетом необходимых инвестиций в путевую инфраструктуру и подвижной состав. Это требует серьезной корректировки государственной политики Монголии в отношении совместного предприятия. В противном случае постепенный перевод монгольского транзита на другие маршруты неминуемо приведет к банкротству АО «Улан-Баторская железная дорога».
Восточноазиатская модель развития и ее страновые субмодели: общее и особенное (на примерах Японии и Южной Кореи)
Карлусов Вячеслав Всеволодович
Захарова Людмила Владимировна
Ребрей Софья Михайловна
В предлагаемой статье с методологических позиций ретроспективного системного анализа предпринята попытка исследования общих и особенных характеристик восточноазиатской модели развития (ВАМР). Во вводной части представлена методология исследования, авторское понимание модели общественного развития, включая его базовый (экономический) и институциональный уровни, а также на основе краткого анализа соответствующей литературы констатирована дискуссионность подходов к исследованию ВАМР. Далее в мировых сопоставлениях рассмотрен конкретный опыт реализации восточноазиатской модели развития в таких странах, как Япония и Южная Корея (РК). Дана периодизация экономического и социального развития этих стран во второй половине XX — первой четверти XXI в. Изучены общие черты и национальная специфика институционального регулирования перехода экономики от экстенсивного к интенсивному росту, от индустриальной к постиндустриальной стадии, от имитационного к инновационному типу развития. Исследованы механизмы государственно-частного партнерства (ГЧП), включая специфику взаимоотношений государства с корпоративным, малым и средним предпринимательством (МСП). На основании проведенного исследования сделан ряд обобщающих выводов и заключений. Родоначальником ВАМР стала Япония, однако уже начиная с 1970–1980‑х гг. в национально-специфичном виде модель начала воспроизводиться новыми индустриальными странами и экономиками «первой волны», в том числе Южной Кореей, Тайванем, Сингапуром и Гонконгом. Именно успешная реализация восточноазиатской модели позволила этим странам в относительно короткие сроки стать развитыми, выйдя на постиндустриальный уровень. В отличие от западных моделей экономического и социального развития, для ВАМР характерен более высокий уровень общественного регулирования развивающейся и развитой рыночной экономики, включая создание и совершенствование эффективного механизма ГЧП, направленного, в частности, на упорядоченный переток капитала из трудоемких в капитало-, а затем и в наукоемкие отрасли экономики.
Фискальные инструменты охраны окружающей среды в КНР: система правового регулирования
Козырин Александр Николаевич
Ялбулганов Александр Алибиевич
«Зеленая» повестка давно уже входит в число приоритетов государственной политики КНР. Решение экологических проблем предполагает не только принятие соответствующих нормативных правовых актов, но и мобилизацию необходимых для этого ресурсов, значительную часть которых составляют государственные финансы.
В статье рассмотрены особенности правового регулирования фискальных отношений в экологической сфере в Китае: широкое применение неправовых источников — партийно-политических актов и технических норм; комплексный характер регулирования, предполагающий применения актов как налогового, так и экологического права; фактическое уравнивание закона и правительственного постановления и др.
Основной экономической гарантией охраны окружающей среды остается государственное финансирование. Экологическое законодательство КНР обязывает исполнительную власть увеличивать расходы на охрану окружающей среды и обеспечивать их эффективность. Совершенствование «зеленого» управления предполагает четкое разграничение ответственности центральных и местных органов власти за расходование государственных средств на эти цели. Законодательно закрепляется понятие обязательных бюджетных расходов на экологию.
Представлен разнообразный арсенал финансово-правовых инструментов реализации «зеленых» программ: трансфертные платежи районам экологической защиты; установление обязательного страхования экологической ответственности, «зеленых» стандартов государственных закупок; совершенствование механизмов ценообразования; введение фискальных льгот бизнесу, подключающемуся к государственным экологическим проектам, и т.п. При этом финансовый механизм выстраивается государством так, чтобы на первый план выходили функции предотвращения вредного воздействия на окружающую среду и возмещения экологического ущерба.
Рассмотрены вопросы использования финансовых инструментов для решения задач по созданию в Китае низкоуглеродной экономики.
Опыт по развитию территории и использованию земельных ресурсов в китайской северо-западной провинции Шэньси
Макеева Светлана Борисовна
В ходе перехода к реализации стратегии регионального скоординированного развития в Китайской Народной Республике с конца 1990‑х гг. все провинции, автономные районы и города под контролем Министерства природных ресурсов Китая приступили к разработке планов территориального развития и использования земельных ресурсов. В представленной статье обобщен исторический опыт территориального планирования и землепользования в провинции Шэньси в период с конца 1990‑х гг. по настоящее время. Данная провинция играла роль ключевого связующего звена в осуществлении политики «открытости» на западном направлении в КНР. По отношению к территории Шэньси осуществлялась комплексная пространственная политика в рамках повышения аграрно-промышленного потенциала, охраны обрабатываемых земель, поддержания сельско-городского территориального равновесия и сохранения объектов всемирного историко-культурного наследия. Процесс территориального планирования и эффективного использования земельных ресурсов в Шэньси с 1990‑х гг. регулировали Генеральные планы землепользования провинции Шэньси на 1997–2010 гг., 2006–2020 гг., 2021–2035 гг., а также Специальный план землепользования в провинции Шэньси (2010–2015). Своеобразие физико-географического и природно-климатического положения Шэньси определяло ресурсный потенциал регионально-экономического развития этой китайской северо-западной территории. Накопленный исторический опыт по использованию земельных ресурсов провинции Шэньси с 1990 г. по настоящее время представляет собой практическое руководство по пространственным преобразованиям территории с усилившейся экономико-демографической неравномерностью, ростом экологических проблем, ограниченным количеством качественных пахотных угодий, преобладанием горно-лесной местности, истощением земель после добычи полезных ископаемых. Формирование новых территориальных ориентиров региональной инфраструктуры провинции Шэньси выступает одним из вариантов своевременного решения эколого-экономических проблем Западного Китая в настоящее время.
Миротворческая деятельность Китая как важная составляющая его внешнеполитической стратегии
Морозов Юрий Васильевич
Тенденции развития военно-политической обстановки в мире свидетельствует о том, что XXI в. по сравнению с предыдущим столетием не стал более безопасным для мирового сообщества. Это связано с тем, что в этом столетии в регионах мира продолжаются военные конфликты, несущие угрозу безопасности народов, проживающих там. В ответ на эти вызовы региональной безопасности члены Совбеза ООН используют разнообразные механизмы миротворчества, начиная от миссий «военных наблюдателей»[1], полицейских операций, операций «по поддержанию мира»[2] и «по принуждению к миру»[3]. Среди постоянных членов этой структуры в последнее время наибольшую активность проявляет Китай, который при помощи механизмов миротворчества старается реализовать концепцию Си Цзиньпина «построения единой судьбы человечества» мирными средствами. Параллельно КНР решает другую задачу — защищает свои национальные интересы в «горячих точках» на планете в соответствии с мандатом ООН. Эти факторы обуславливают целесообразность исследовать основные аспекты китайского миротворчества, выступающего в качестве составляющей внешнеполитической стратегии КНР. В этой связи в статье рассматриваются основные вехи политики Китая в сфере миротворчества, эта деятельность как инструмент реализации национальных интересов, особенности миротворческой деятельности Поднебесной и система подготовки китайских миротворцев.
[1] Офицеры из стран-членов ООН направляемые в «горячие точки» являются «глазами и ушами» Совбеза ООН // Peacekeeping. URL: https://en.Wikipedia.org/wiki/Peacekeeping#Theoretical_basis_for_peacekeeping (дата обращения: 04.08.2024).
[2] Акции по поддержанию мира включает в себя военную деятельность, направленную на создание условий, способствующих прочному миру в зоне конфликта // Peacekeeping. URL: https://en.Wikipedia.org/wiki/Peacekeeping#Theoretical_basis_for_peacekeeping (дата обращения: 04.04.2024).
[3] Действия с угрозой применения силы, предпринимаемые для прекращения межгосударственного или внутригосударственного вооруженного конфликта не вовлеченным в него государством или группой государств. Международно-правовым основанием проведения таких операций может быть решение Совбеза ООН, принятое на основании главы VII Устава ООН // Peacekeeping. URL: https://en.Wikipedia.org/wiki/Peacekeeping#Theoretical_basis_for_peacekeeping (дата обращения: 04.04.2024).
Раннеминские экспедиции в Западный океан (1405–1433) и образ Чжэн Хэ в китайских учебниках истории для средней и старшей школы XXI в.
Колнин Илья Сергеевич
В данной статье впервые предпринята попытка комплексного изучения репрезентации экспедиций Чжэн Хэ (1405–1433) в учебной литературе для средней и старшей школы современной КНР. В частности, анализируются соответствующие разделы учебников по истории Китая для 7-го класса (старая и новая редакции), а также тексты пособий по факультативным историческим дисциплинам для старшей школы (9–11 классы). В ходе исследования были выявлены и обозначены не только базовые сведения об экспедициях, знание которых требуется от учащихся, но и информационные лакуны — факты, которые были опущены в учебных материалах. Также было обнаружено определенное развитие в освещении темы: если в средней школе это событие рассматривается преимущественно в рамках истории Китая, то в учебниках для старшей школы оно уже встроено в мировой исторический контекст, отмечается роль экспедиций Чжэн Хэ в формировании морских путей и расширении китайского культурного влияния за рубежом. Автор статьи приходит к выводу, трактовка темы раннеминских экспедиций и личности Чжэн Хэ в современных учебниках истории скорректирована в соответствии с актуальными идеологическими концепциями Китая. Тем не менее, некоторые аспекты, на которых сегодня делает особый акцент китайское руководство, остались не отражены в учебниках, возможно, что это изменится в будущих редакциях.
Китайские практиканты на советских предприятиях в Сибири. К проблеме учебно-производственной миграции китайцев в СССР
Дацышен Владимир Григорьевич
Статья посвящена проблемам истории советско-китайских отношений и китайской миграции в России. Особым периодом в истории русско-китайских отношений стали 1950‑е гг., когда после провозглашения КНР Советский Союз стал на длительное время основным партнером Китая на международной арене, а в основе двухсторонних отношений лежало единство идейно-политических установок правящих партий. В этот период не только произошла трансформация старых видов миграции, таких как трудовая, но и появились новые. В числе новых видов китайской миграции в России можно выделить учебно-производственную миграцию. Целью исследования является восстановление исторической картины китайской учебно-производственной миграции в Сибири и рассмотрение связанных с этим проблем. Исследование выполнено на основе письменных источников и фотографий, выявленных в периодической печати и различных архивных фондах. Исследование позволило установить, что учебно-производственная миграция затронула большинство советских регионов, особенно большое значение она имела для Сибири, почти не затронутой студенческой миграцией. В 1950‑х гг. тысячи китайцев приехали на советские предприятия, где в течение длительного времени работали на производстве. Особенностью этого вида миграции было то, что целью приезда на советские предприятия была учеба, но достигалась она в процессе работы, а также в свободное от работы время. Приехавшие с целью учебы на советские предприятия китайские рабочие и инженерно-технические работники назывались практикантами и стажерами, и в действительности таковыми были. Учебно-производственная миграция стала наиболее эффективной формой советско-китайского миграционного взаимодействия и важнейшей составляющей советско-китайского сотрудничества в 1950‑х гг.
Горизонты сотрудничества: российско-корейские археологические экспедиции в 1990‑х — начале 2000‑х гг.
Немкова Алина Александровна
Табарев Андрей Владимирович
В статье авторы обращаются к истории одного из интересных направлений российско-корейского научного сотрудничества — опыту проведения совместных археологических экспедиций на территории Российского Дальнего Востока. Такой формат исследований (финансирование, логистика, отчетность, презентация результатов) являлся абсолютно новым, как для российских, так и для корейских археологов. Сотрудничество началось в 1990‑х гг. на памятниках Приморского края (Константиновское 1, Краскинское, Марьяновское городища), в начале 2000‑х гг. ареал экспедиций охватывал также Хабаровский край (остров Сучу) и Амурскую область (памятники Новопетровка III, Громатуха, Троицкий могильник, Озеро Долгое), а также продолжался на археологических объектах Приморского края (памятники Булочка, Чернятино-5, Кокшаровка-1, 8). При этом научная проблематика исследований являлась максимально широкой — от каменного века (начального неолита) до Средневековья. Все изученные объекты отличаются высокой информативностью, их материалы имеют большое значение не только для археологии дальневосточного, но и тихоокеанского региона в целом. Отмечается, что наибольший вклад в совместные исследования с российской стороны внесли представители научных и образовательных учреждений Новосибирска (Институт археологии и этнографии СО РАН, Новосибирский государственный университет) и Владивостока (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Дальневосточный федеральный университет). Делается вывод о том, что в результате серии совместных российско-корейских археологических проектов 1990‑х — начала 2000‑х гг. обеими сторонами накоплен богатый опыт сотрудничества и изучения различных типов археологических памятников, разработана представляющая взаимный интерес научная проблематика, создана основа для дальнейшей реализации этого потенциала в ближайшей перспективе.
Центрированность: сердцевина китайской традиции
Малявин Владимир Вячеславович
Понятие середины или центра играло первостепенную роль во всех аспектах китайской традиции от геополитических концепций до эпистемологии и общественной практики. Конфуцианство требовало «держаться середины» (чжичжун 执中), даосизм проповедовал «сохранение середины» (шоучжун 守中). Поскольку речь идет, по существу, о рассеянной динамической структуре, правильнее говорить о центре или, точнее, центрированности различных процессов: космогонических, общественных, духовных и проч. Центрированность предшествовала всему сущему и в этом качестве являлась условием и фокусом мировой гармонии. Словосочетание центрированность-согласие (чжунхэ 中和) стало в Китае наиболее общей формулой и бытия, и человеческой практики. Речь идет не об универсальной «мере» вещей, а о взаимном проникновении полярных начал, генерирующем мощь жизни. Поэтому центрированность стала важнейшей категорией китайской политики и стратегии, а условием ее постижения стала обостренная чувствительность или просветленность духа.
Секрет эффективности центрированной структуры состоит не просто в своевременной, как бы совершенно «естественной» смене покоя и движения, но в совпадении того и другого именно по своему пределу. Такое наложение крайностей — главный принцип «круговорота Великого Пути». В Китае к нему прилагали эпитет «утонченный», «чудесный» (мяо 妙). Это неопределимое единство сущего и несущего, действительного и иллюзорного, действия и бездействия навсегда осталось глубочайшей тайной традиции, непереводимой на язык параллелизма идей и вещей. В эпоху Модерна господство логико-дискурсивной модели реальности привело к катастрофическому слому традиционного миропорядка. Но в современной информационной цивилизации, поставившей во главу угла прагматику человеческого общения, китайский принцип центрированности обретает большую актуальность и ценность.
Школьное образование «выходит во вне»: новая тенденция экспорта китайского базового образования
Гулева Мария Александровна
Экспорт образования не только способствует его всестороннему развитию и повышению качества, научно-технологическому и культурному обмену между государствами, но и может принести экономическую пользу и создать новые точки роста, усилить международное влияние и позицию страны на международной арене. В последние годы Китай решает все новые вопросы и вызовы, с которыми сталкиваются китайская экономика и общество в целом. На этом фоне экспорт китайского образования за рубеж становится новой интересной повесткой, заслуживающей внимания. И если в прошлом Китай активно импортировал знания и специалистов из разных стран, то сейчас мы можем наблюдать, как КНР постепенно выстраивает новые формы международного сотрудничества и активно налаживает контакты по линии не только высшего и профессионального, но и школьного образования. За последние годы власти Китая инициировали создание международных китайских школ в странах, где проживают и работают граждане КНР, а также где имеется значительная доля китайских хуацяо. Подобные учебные заведения создаются как на базе уже имеющихся учебных центров (например, Институтов Конфуция), либо при содействии местных властей, а также в кооперации с другими китайскими школами, находящимися на территории КНР. Международные школы Китая открыты как для детей китайских граждан, так и для представителей других государств. Предполагается, что это поможет китайским детям легче адаптироваться в новых условиях и даст им возможность продолжать получать образование, вернувшись в последствии Китай, но также и будет способствовать международному обмену и повышению качества образования на разных этапах обучения.